Цитата: О балах в честь коронации Александра II
Нельзя не вспомнить балов, последовавших за торжеством коронации. Во дворце было два бала: один в Грановитой палате, а другой в Александровской зале. Первый из них был чисто парадный, ограничивался только польским и кончился очень рано, без ужина. Второй был очень оживлен, продолжался долго и был заключен великолепным ужином. Бал у лорда Гренвиля казался скудным в сравнении с балами у других послов. Танцы происходили в галерее, обтянутой белым коленкором с полосами красного кумача; пол был покрыт клеенкой. Благородный лорд привез эту галерею, или лучше сказать палатку, в полном ея устройстве из Англии, вероятно полагая, что в дикой Московии не сумеют устроить такой прекрасной вещи. На чайном буфете красовались огромные груды холодной говядины, рабанины, ветчины и вареных раков, что для нас Русских казалось довольно странным. Ужина вовсе не было.
Князь Эстехази и граф Морни как будто бы состязались, чтобы превзойти друг друга в роскоши своих балов. За несколько дней до коронаци была привезена в Москву и объявлена в газетах, как необыкновенная редкость, стерлядь длиной в полтора аршина.Австрийский посол купил ее, как говорили тогда, за 500 рублей и вообще скупил всех стрелядей и осетров, сколько можно было достать ко дню его бала. Пристроенная к дому Толмачева досчатая зала была обтянута белою шерстяной материю с драпировкой из алого атласа и паркетным полом. В сенях были расставлены гусары собственной гвардии князя Эстерхази, в черных бархатных венгерках, вышитых золотом. Угощение отличалось необыкновенным великолепием; в зале бель-этажа столы для ужина высочайших особ и знатнейших гостей были сервированы на 50 персон на золотой посуде и покрыты множеством кубкой, чаш и бокалов из золота и серебра, работы древних художников. В числе этой посуды отличалась изяществом золотая чаша, работы Бенвенуто-Челлини, поставленная перед прибором Государя. Ужин для прочих гостей (более 500 человек) подавали в танцевальной зале; стерлядей достало для всех. Старое Венгерское из собственных погребов княза лилось рекой.
Бал графа Морни был почти также блистателен, как и Австрийский. Особенно красива была танцевальная зала, нарочно построенная французским архитектором Буле, прибывшем в Москву вместе с посольством. Тропических растений и цветов было очень много, и в этом отношении посол Французского императора перещеголял княза Эстерхази, скупив предварительно все, что можно было получить из Московских и подмосковных оранжерей. В ужине, впрочем прекрасно приготовленным одним из знаменитых Парижских поваров, аметно было отсутствие крупной рыбы, которая, как сказано выше, досталась вся Австрийском послу. Зато Шампанское лучших сортов и старые Французские вина подавались гостям в изобилии.
Бал, данным Московским дворянством в залах Благородного Собрания, был очень многолюден. В нем старались участвовать все, не имевшие доступа на придворные и посольские балы. В числе этих лиц была и жена моя, она, не желая излишних издержек, не хотела представляться ко Двору, и потому не была нигде, кроме Дворянского бала. Ужин подвался для императорской фамилии, дипломатического корпуса и знатнейших гостей в столовой зале, а для всех прочих в верхних залах, занимаемых обыкновенно Немецким клубом. При угощении нескольких тысяч человек нельзя было требовать строгого порядка; прихордилось дожидаться и даже получать не то кушанье, какого кто спрашивал. Разъезд из собрания был также довольно затруднителен.
Автор цитаты: Толстой М.В.
Источник: Воспоминания графа М.В. Толстого / Русскiй архивъ. Историко-литературный сборникъ. 1881. Выпуски 5-6, стр: 130-131
Цитата относится к: 1856 г.
Дата первой найденной публикации: 1881 г.
Подобрал цитату: Власова Ольга