Автор: Коноваленко Анна
Год публикации: 2008
Автор: А. Коноваленко
Что это такое.
История названия.
Истоки сюжета.
Время появления «Пляски» в разных странах.
Иконография сюжета.
Развитие сюжета во времени.
Сноски.
Список литературы.
Что это такое к оглавлению
Словарь средневековой культуры дает следующее определение: пляска смерти (нем. Totentanz, dance macabre, danza de muerte, dance of death) — синтетический жанр, существовавший в европейской культуре с середины XIV по первую половину XVI вв. и представлявший собой сопровождаемый стихотворным комментарием иконографический сюжет — танец скелетов с новопреставленным [Словарь средневековой культуры, 2003]. Умершие могут встречать смерть коллективно или по одному, танцевать с ней хороводы или фарандолу — вариантов множество.
Чаще всего танцы смерти изображались на стенах монастырей, часовен, семейных склепов (реже были иллюстрациями к религиозным и поучительным книгам). Наибольшую популярность этот сюжет приобрел во второй половине XV в. Изображения танца смерти можно найти в Германии, Швеции, Италии, Австрии, Польше вплоть до середины XIX в. (Church of Scattwald в Австрии). Во всех известных «Триумфах» Смерть властвует над всеми сословиями, не щадя никого (см. рис. 1, 2).
История названия к оглавлению
Французский термин «dance macabre» не имеет буквального перевода, этимология его окончательно не установлена. Есть мнение, что слово dance здесь употреблено не в значении «танец», «хоровод», а в более старом, исконном смысле «борьба, схватка, драка». Кроме того, в современном французском языке есть слово macchabée — «мертвое тело, труп», происходящее от названия Маккавеев[1], которых почитали как покровителей умерших, т. к. считалось, что они изобрели молитвы заступничества за мертвых [Сыченкова].
Истоки сюжета к оглавлению
Пляска смерти тесно связана со средневековой иконографией темы смерти. Нужно сказать, что смерть в разные периоды изображалась очень по-разному: от ангела или печальной женщины, уносящей душу усопшего — к охотнику с аркебузой, птицелову, жнецу и далее — к всаднику апокалипсиса, мумифицированному или полузарзложившемуся трупу и скелету.
Вполне понятно, что в плясках смерти можно найти отголоски дохристианских народных поверий о кладбищенских плясках мертвецов, но это далеко не единственный источник происхождения данного сюжета [Нессельштраус, 1998].
Одним из поводов к созданию многочисленных сюжетов о смерти, безусловно, послужили эпидемии чумы, сама страшная из которых сократила в 1348 г. население Европы чуть ли не в два раза. Другими источниками могли быть популярные «триумфы» разного рода, нравоучительные легенды и притчи, среди которых особенно популярной была легенда о трех живых и трех мертвых: три принца (короля), возвращаясь с охоты, встретили трех мертвецов, которые возвестили им: «Такими, как вы, мы были, такими, как мы, вы будете». Эта легенда получила в разных своих вариантах распространение во Франции, Германии, Италии, Англии, Дании, Швеции. В итоге в одной из легенд оказывается, что один из мертвецов был епископом, второй — королем, третий — графом [Синюков, 1997]. Социальный статус мертвецов также меняется в разных версиях легенды, но все они так или иначе призывают встреченных думать о загробной жизни, отречься от мирской суеты и понять, что все равны перед смертью. О том же говорят и многочисленные сюжеты плясок смерти.
Говоря об истоках возникновения танца смерти, можно заметить еще и то, что в эпоху Треченто и следующих за ней столетий традиционные религиозные представления начали уступать место новым идеям, интерес к реальному миру начинает проявляться все сильнее и вытесняет интерес к отвлеченным метафизическим проблемам. Заметим, что в средневековой иконографии смерть практически не присутствует, нет в ней и устрашающих картин тления, разложения. Умершие даже в преклонном образе изображались на надгробиях молодыми и прекрасными, какими они должны пробудиться в час Страшного Суда. Средневековье проповедовало скорее отвращение к живой плоти, чем к мертвой. Но с течением времени жизнь на земле переставала быть всего лишь переходом к вечной жизни, люди стали находить оправдание для своей любви к жизни земной и ее радостям, но панический страх перед смертью и загробными карами при этом не уменьшился, и, возможно, даже проявился с большей силой. Именно поэтому тема разложения проникает в иконографию только на исходе средневековья. Косвенно это подтверждается тем, как изменяется изображение смерти в иконографии средневековья. Сначала она выступала в образе апокалиптического всадника, проносящегося над грудой поверженных тел, потом — в виде Эриннии с крыльями летучей мыши, падающей с высоты, в образе демона, и лишь к XV веку — в образе черта или скелета. Смерть в позднем средневековье оказывается лишена своей мрачной и возвышенной силы, силы посланника неба, но становится символом и посланцем ада — она страшна и комична одновременно, она танцует, играет и поет, у нее нежные объятия, вкрадчивые улыбки, глумливы ее призывы. Осмысление иконографии Смерти непосредственным образом оказывается связано с самим появлением сюжетов Пляски смерти [Синюков, 1997].
Вполне вероятно также, что пляска смерти выросла из мистерий, которые разыгрывались в дни поминовения мертвых. Это могли быть как процессии, где смерть, играя на флейте, уводила за собой людей всех сословий (рис. 3), и хороводы, где каждый живой имел своей парой смерть (рис. 4), или даже танцы парами, где смерть приглашает танцевать с ней каждого в отдельности (рис. 5). Большинство исследователей согласны, что вживую танец Смерти появился раньше, чем был изображен.
Время появления «Пляски» в разных странах к оглавлению
Первые изображения появились, скорее всего, во Франции. Первое свидетельство — фрески на стене галереи кладбища Невинноубиенных младенцев в Париже, 1424 – 25 гг. Сами фрески известны лишь по более поздним гравюрам и копиям (первая — в книге, изданной Гийомом Маршан(т)ом в 1485 г.), т. к. здание, для которого они были созданы, снесли при Людовике XIV для расширения дороги.
Поскольку пляска смерти — это именно иконографический сюжет, сопровождаемый стихотворным комментарием, можно отталкиваться не от времени появления первых изображений людей, танцующих со Смертью, но от первых стихотворных текстов. В этом случае отправной точкой можно считать 1350 год, когда в центральной Германии одним доминиканским монахом был создан на латыни стихотворное произведение, описывающее жалобы 24 усопших (среди них папа, император, врач, рыцарь, епископ, юноша, старик, богач, бедняк и т. д.) и их увещевания тем, кто остался жить. Как иконографический сюжет французская пляска смерти является предшественником изображений, появившихся в Англии и Италии. Фрески с кладбища в Париже были перерисованы монахом Джоном Лидгейтом во время оккупации Парижа англичанами, и несколько лет спустя, около 1440 г. этот сюжет появляется в Лондоне, а в Тауэре находился даже гобелен с вытканными изображением покойников и скелетов. В Италии более популярны были не пляски, а Триумфы смерти. Самое знаменитое изображение — фрески в соборе Кампо-Санто, написанные под впечатлением чумы 1348 г. Хотя порой Триумф Смерти сочетался с Пляской (рис. 6).
В Испании, в отличие от других стран, Пляска смерти возникает иным путем, и вовсе не в виде иконографического сюжета: еще в середине XIV в. ее танцевали в Каталонии возле церквей на кладбищах в сопровождении латинской песни «Мы умрем», и только в XV веке в Испанию проникает уже широко известный в то время в других странах текст французского поэта и переводчика, члена парламента Жана Ле Февра, который чудом не умер во время чумы 1374 г. Текст Ле Февра является переводом не сохранившейся латинской диалогической пляски смерти, но переводом изрядно переработанным. Для испанской пляски смерти, в отличие от немецкой и французской, характерен не дух отчаяния и покорности, а, наоборот, несогласия и противления Смерти. Папа молит о заступничестве Христа и Деву Марию, король собирает дружину, щеголь призывает на помощь даму сердца [Cловарь средневековой культуры].
Иконография сюжета к оглавлению
Итак, пляска смерти — это иконографический сюжет, изображающий Смерть, которая танцует с людьми всех сословий, обрамленный стихотворным комментарием. Принцип соотнесения текстового и иллюстративного материала сюжет Пляски смерти позаимствован, скорее всего, у покаянной литературы. Стоит заметить, что порой в качестве партнеров по танцу выступает не сама смерть, а ее посланники — скелеты. Смерть при этом может аккомпанировать танцу на духовом инструменте. В поздних изданиях иногда можно увидеть целый оркестр мертвецов (волынщик, барабанщик, лютнист, фисгармонист). То есть порой мы видим не столько хождение по мукам, сколько площадную пантомиму.
В целом же все пляски призваны заставить живых задуматься над бренностью бытия, призвать их к праведной жизни и отречению от суеты перед лицом смерти, равнодушной к богатству и славе этого мира. В стихотворных комментариях к изображениям все покойники по-своему, с разным настроением, говорят об этом: кардинал может жалеть об утрате богатых одежд, патриарх расстается с мечтой стать кардиналом, монахиня восклицает: «Зачем же я молилась?». В изображениях немецких авторов часто вкладывается противопоставление праведной смерти бедняков и порочной — богачей (рис. 7).
Развитие сюжета во времени к оглавлению
Как уже было сказано, изначально смерть, являвшаяся в виде посланника небес, всадника апокалипсиса, была призвана освободить человека от бренной земной жизни и вознести его на небеса. С изменением представлений о земной жизни образ смерти постепенно эволюционировал, она становилась все более отвратительной, пугающей, жуткой, пока, наконец, не превратилась в скелет — в персонаж злобный и комичный персонаж, который уже является не столько персонификацией смерти, сколько ее отвлеченной аллегорией. И если изначально смерть фигурировала в церковных и кладбищенских фресках и была событием общественным, не только в период массовых эпидемий, но как предмет коллективного внимания и осмысления, то с течением времени она начинает носить все более индивидуальный характер. Наиболее ярко это проявляется в цикле гравюр Ганса Гольбейна Младшего (XVI в.), который, как считается, создал подытоживающий образ Пляски смерти. Его цикл из 40 изображений был опубликован в виде «памятной книжицы» (рис. 8, 9). Гравюры снабжены французскими двустишиями и латинскими цитатами из Библии, которые подбирал для этих гравюр Эразм Роттердамский. Подборка Гольбейна рассчитана на индивидуальный просмотр, и смерть в ней — дело частное [Словарь средневековой культуры]. Этот сдвиг в восприятии смерти отразился не только в работах Гольбейна, но и в иллюстрациях итальянских мастеров XVI в, которые начали разрывать хоровод мертвецов на отдельные пары. Это было одним из выражений индивидуализации человека и обострения его переживания своей личной судьбы в эпоху Ренессанса.
Таким образом, можно отметить, что в сюжетах Плясок смерти как образ смерти, так и способ ее прихода к живущим постепенно эволюционирует от общественного явления к явлению индивидуальному, что отражает изменение мировоззрения европейца в период от позднего средневековья до Ренессанса.
Сноски к оглавлению
[1] Родовое имя руководителей восстания в Иудее в 167 до н. э., защищавших Единобожие. Успех восстания под их руководством сохранил островок монотеизма в море язычества и, в сущности, оказал решающее влияние как на дальнейшую судьбу иудаизма и на формирование монотеизма в западной культуре. Героическая борьба Йегуды Маккаби и его братьев за свободу народа и во Имя Божие отражена в Книгах Маккавеев (Книгах Маккавейских), вошедших на правах второканонических книг в христианскую Библию.
Список литературы к оглавлению
- Нессельштраус, Ц. «Пляски смерти» в Западноевропейском искосстве XV в. как тема рубежа Средневекоаья и Возрождения. / Ц. Нессельштраус // Культура Возрождения и Средние века. — М.: Наука, 1993. — Стр. 141 – 148.
- Синюков, В. Д. Тема «Триумфа смерти». К вопросу о соотношении символа и аллегории в искусстве позднего европейского средневековья и итальянского треченто. / В. Д. Синюков. — М., 1997. — Стр. 30 – 41.
- Словарь средневековой культуры. — М., 2003. — Стр. 360 – 364.
- Сыченкова, Л. Иконография «пляски смерти». Одна историческая параллель. / Л. Сыченкова // Вестник Международного института А. Богданова . — 2001. — н. 8.
- Pollefeys, P. Dance of Death.