Цитата: Счастье лучше богатырства
Что такое сделалось? Да, не безделица: у Ивана Петровича бал! У Ивана Петровича, советника палаты, весельчака, гуляки, душевного человека, который не терпит принуждения. Такие балы бывали для нас великим наслаждением. Если кто из нас и участвовал в балах губернатора и предводителя, чести тут было много, а наслаждений много не доставалось. Надобно чиниться, нельзя развернуться – ужин такой чопорный! Тут же явятся военные – гусары в отпуску, улан за ремонтом, а они бывали нам самые неприятные гости. Явятся, крутят усы, сыплет французскими фразами, заводит такие мудреные туры в танцах, а всего хуже – он воевода на бале, распоряжаемся танцами, стоит в первой пае и хохочет над другими! И наши Сонечки, Сашеньки, Дашеньки… Ветреные девчонки! Очарование военного мундира – они забыли нас, они не смотрят на нас, они глазами и сердцем летают за гусаром, за уланом, который вертит их немилосердно, и не думает о них! Балы, или вечеринки маленьких чиновников и мелких дворян, бывали хороши, но тут являлось много неудобств. Во-первых, теснота, так, что иногда повернуться негде. Ведь надобно позвать многих – не позовите-ка иного, так обида вечная и сплетня безкончная, а позвавши подвергали гостей опасности задохнуться в тесноте, духоте и жару – давят ноги, рвут платья – шум, спор, неудовольствия! У купцов в нашем городе балов и собраний не происходило – они составляли отдельный мир, и если бывало и позовут иногда на свадебный пир, то одна выгода – славно накормят, или лучше сказать, закормят. Потому купцы и делали больше обеды. К чему сделал бы купец бал? С кем у него танцевать прикажете? Купеческая дочка не танцует и не говорит. Заговорите с нею – она скажет вам: да, либо нет, покраснеет, а между тем отцы, и матери, и подруги переглядываются и удивляются: как можно говорить с девушкой? Можете быть уверены, что за два, за три опыта оживить статую, новому Пигмалиону затворят двери.Да, притом, купеческие Галатеи такие чернозубые… Были три, четыре купеческие дома во всем городе, где давались балы, но они составляли исключения. Эти исключительные балы мы весьма любили, и всячески старались пробраться на них. Чудо, а не балы были исключительные собрания у городского головы, у откупщика, у Саввы Михеича Зверобоева, с которым я уже познакомил вас по делам, а с пирами и с балами его познакомлю – далее. Теперь поспешим на бал к Ивану Петровичу – тут бывало раздолье нашим сердцам, речам и ногам; уборов больших не требовалось, чинов не было, музыка полная, в комнатах просторно, тепловато, но не душно, машеры без счету, гусаров и уланов ни одного, а в дополнение всего славный ужин! Что же? Вы были уж с поздравлениями у Ивана Петровича с днем его ангела? Пригласил бы он вас на бал? – Как же – был, п ригласил, сказал: "Приезжай, братец, вечером (так он говаривал, хотя знал, что бОльшая часть гостей его приходила пешая)! Зададим выпляску, поволочитесь, ребята! (Опять привычка так выражаться: лом Ивана Петровича отличался благонравием и благочинием!) – За чем же стало? Осмотрены ли фраки, жилеты, сапоги? Есть ли у вас жасминная помада и духи, хоть мьель д'англетерр, а резеда еще лучше бы? – Есть, есть! Не забежать ли разве к какому-нибудь моншеру, протвердить на? Кстати о танцах. Танцы у нас бывали не такие, как ныне. Говорят, будто теперь и в провинции французская кадриль все вытеснила, будто и там не танцуют, а ходят и сидят в танцах. Не так бывало у нас – нет! мы танцевали, и как еще – с такими па, такими прыжками, такою стукотней, что стены дрожали, пол трясса. пыль поднималась столбом – без фигур, и танцы наши были такие разнообразные, что туры составляли целый курс, а па – да это был мир чудного кривляния и ломания ног! Каким же образом, спросите вы, могли мы танцевать? Надобно было ученье, ловкость, способность? Помилуйте! Дело было очень простое! Главное, что дальнейших требований на изящество не бывало – танцевали, как умели, а притом мы учились, учились прилежно, потому что танцы было важное условие для каждого щеголя. В нашем городе был какой-то Итальянец, старик, синьор Ригодони. Когда-то плясывал он в Петербурге на сцене, потом сделал антраша в Москву, плясал там, и наконец перепрыгнул в наш город. Когда я зазнал его, ему было лет восемьдесят, и в течении сорока лет переучил он у нас поколения с четыре. Как теперь помню его – высокий, худощавый, плешивый старик, с журавлиными ногами, с скрипкою в руке, с зелеными очками на длинном носу! Жизнь его составляло плясанье – плясанье поутру, днем, вечером, и иногда ночью. Утром, со скрипкою под мышкою, отправлялся от давать уроки по домам, бежал по улице, подпрыгивая, прыгал входя в дом, заставлял пыгать других, возвращался домой вечером, отобедавши у кого-нибудь из учеников или учениц, и дома ждали уже его ученики – это были мы, щеголи, франты, радуга модных нарядов, цвет городских балов. Мы составляли у синьора Ригодони танцевальный класс. Весь дом его состоял из большой залы, где собирался класс, и к зале пристроены были две каморки, одна, где он ночью спал, да другая каморка, где жил его слуга, горький пьяница, Аким, или Джоакимо, как называл его Ригодони. Классы были ежедневные, и состояли из десяти, двадцати, иногда тридцати учеников. Ригодони брал по сту рублев за выучку, и по полтиннику за отдельный урок чего-нибудь. Учиться мог каждый, пока выучится, а потому иные платя сто рублей, учились по нескольку лет, взнося деньги понемногу. Кроме того мы платили Джоакиму за сбережение шинелей, и особо за лимонад и оржад, по десяти копеек за стакан. Воды на не давали, и Ригодони сам готовил оржад и лимонад, которых выпивали мы по полуведру. Кто требовал рюмку вина, платил особо – водки не было. Фи! водка! Как это можно?
Примечание: Описано время ок. 1820 г. Продолжение: http://hda.org.ru/quotes/212, http://hda.org.ru/quotes/213
Автор цитаты: Булгарин Ф. В., Полевой Н. А.
Источник: Библиотека для чтения т. 68, СПб, 1845. с.220-228
Цитата относится к: 1845 г.
Подобрал цитату: Еремина-Соленикова Евгения